14 февраля: 14 стихотворений современных поэтов о любви

 “14 февраля: 14 стихотворений современных поэтов о любви” заблокирована	 14 февраля: 14 стихотворений современных поэтов о любвиНакануне Дня всех влюбленных  мы выбрали  прекрасные стихотворения о любви современных поэтов. В этой подборке стихи-истории, которые как никогда «про сейчас и про меня», воспоминания и признания, стихиветер и стихиморе, расставания и встречи, прощения и прощания.
Стихи – флейта-позвоночник русского языка, самый певучий его голос. Никогда они не кончатся, пока не кончится сам язык. Получается как в сказке про цветаевского мальчика: «На берегу Черного моря сидит черная птица, на берегу Каспийского моря сидит каспийская птица, на берегу Белого моря сидит белая птица… А на самом деле птица – одна».
На одном острове — поэт Алексей Королев, на другом —  поэт Александр Кабанов, на третьем – поэт Вера Полозкова. А, на самом деле, Поэт – один, и у ног его море – Поэзия.Мы выбрали то, что понравилось нам и рады поделиться этими историями с вами.

Алексей Королев

когда-нибудь и мы войдем в те пять
отобранных у тьмы стихотворений
и перестанем время удивлять
и мир делить на прочий и военный
и если я еще как голубь юн
и если ты еще как ветер шумен
то каждой каплей дождь стучит люблю
люблю
люблю
люблю
в прозрачный бубен

Алексей Королев

небо тертое, как джинса.
как винтовки, колкие ели.
что ты скажешь насчет винца
и какой-нибудь карамели?

шум и ритм заполнят тела,
накалившиеся бок о бок.
ты податлива и бела,
как нарезавший кожу хлопок.

о любви промолчать вольна.
промолчать и даваться диву.
впереди все равно война –
сделай шаг, подойди к обрыву…

Алексей Королев

Лежит осока косо
на белом берегу.
От главного вопроса
тебя уберегу.

Пока полозья точит
старик в ермолке — ах! —
как мир вокруг хохочет,
катаясь на коньках.

Ты так необычайна,
что я с тобой – не я.
Давай уедем в china
без разрешения.

Там поздно или рано
в каком-нибудь порту
мы встретим Ле Зуана
с веревочкой во рту

не каторжником беглым,
а глиняным божком
из лавки – и под пеклом
домой пойдем пешком

без устали до завтра,
когда придет пора
начать разлуку с авто-
мобильного утра.

И ты, розовощека,
единственная не
порежешь, как осока,
на память губы мне.

Александр Кабанов

МОЙ МИЛЫЙ ДРУГ…

Мой милый друг! Такая ночь в Крыму,
что я — не сторож сердцу своему.
Рай переполнен. Небеса провисли,
ночую в перевернутой арбе,
И если перед сном приходят мысли,
то как заснуть при мысли о тебе?
Такая ночь токайского разлива,
сквозь щели в потолке, неторопливо
струится и густеет, августев.
Так нежно пахнут звездные глубины
подмышками твоими голубыми;
Уже, наполовину опустев,
к речной воде, на корточках, с откосов —
сползает сад — шершав и абрикосов!
В консервной банке — плавает звезда.
О, женщина — сожженное огниво:
так тяжело, так страшно, так счастливо!
И жить всегда — так мало, как всегда.

Читайте также:   Навстречу Дню всех влюбленных: АНТИвалентинки

Александр Кабанов

СБЕРЕГИ ОБО МНЕ,,,

Сбереги обо мне этот шепот огня и воды,
снегириный клинок, эвкалиптовый привкус беды…
Я в начале пути, словно Экзюпери — в сентябре,
где Алькор и Мицар, где иприт в лошадиной ноздре.
Далеко обними, пусть ведет в первобытную синь,
где Алькор и Мицар, твой мизинчик династии Минь.

Над звездою — листва, над листвою — трава и земля,
под землею — братва из космического корабля.
Я за словом «кастет» — не полезу в карман кенгуру:
вот и вышел поэт, танцевать золотую муру!
Вот смеется братва и бессмертную «Мурку» поет,
и похмельное солнце над городом детства встает!

Сбереги обо мне — молоко на хозяйской плите
здесь любой виноград — бытовая возня в темноте).
Сбереги о любви — бесконечный, пустой разговор,
где лежит у воды с перерезанным горлом, Мисхор.
И тогда ты поймешь, задремав в жигулиной арбе,

что я — зверь о тебе,
что я — муж о тебе,
что я — мысль о тебе…

Александр Кабанов

ЗВЕРЕНЫШ МОЙ…

О чем с тобой поговорить,
Звереныш мой? Зима. Охота,-
порою, свитер распустить,
чтоб распустилось в мире что-то.
На ветках и в карманах — голь,
страна, одной рукой страничит,
другой — дарует боль. И боль —
здесь с вдохновением граничит.
О, этих дач морозный чад,
раздетый алкоголь, обеды.
Ты одиночествам беседы —
не верь: счастливые молчат!
Звереныш мой, минувшим летом
я сам себя не замечал,
и тысячи стихов об этом
тебе, родная, промолчал.
Теперь — зима, широколобость
церквей, больничный хрип саней.
И еле слышно пахнет пропасть
духами женщины моей…

Анна Матасова

Там, где выдох меряют в сигаретах,
Где гудит штормовой дискач,
Ты сухое море глотай в таблетках —
И плачь.

Там балкон, опять не хватает кружки,
И бутылка звякает о браслет…
Кто следил за нами? Кто из наружки
Заподозрил свет?

Читайте также:   8 стихотворений о женщинах и любви к 8 марта

Мы тогда играли в сестру и брата
И ушли в горячее каберне…
Ты придумал рифму: любовь – граната.
И взорвал во мне.

Анна Матасова
Гаданье
Что за гад на трассе тебя подрезал,
Может ангел смерти на черном джипе?
У тебя простуда, засада, стрессы,
И зима – трехмесячный раздражитель.

Телефон, клиенты, долги, налоги,
Тычешь в письма, гневно машешь курсором.
А потом, зажмурившись, пишешь в блоге:
«Выпал снег с отчаянным пересолом».

Ты забыл, что жарко бывает, мокро.
Ты тупишь над кофе, дымишься в пене…
Черный джип с квадратной скуластой мордой
Осторожно ткнется тебе в колени.

Повезло, что просто разбилась фара…
За рулем, конечно —  она, блондинка,
У нее на маечке Че Гевара,
Ненавидит снег, обожает Стинга.

Вера Полозкова

И когда вдруг ему казалось, что ей стало больше лет,
Что она вдруг неразговорчива за обедом,
Он умел сгрести ее всю в охапку и пожалеть,
Хоть она никогда не просила его об этом.
Он едет сейчас в такси, ему надо успеть к шести.
Чтобы поймать улыбку ее мадонью,
Он любил ее пальцы своими переплести
И укрыть их другой ладонью.
Он не мог себе объяснить, что его влечет
В этой безлюдной женщине; километром
Раньше она клала ему голову на плечо,
Он не удерживался, торопливо и горячо
Целовал ее в темя.
Волосы пахли ветром.

Вера Полозкова
Мальчик-фондовый-рынок, треск шестеренок, высшая математика;
мальчик-калькулятор с надписью «обними меня». У августа в легких свистит
как у конченого астматика, он лежит на земле и стынет, не поднимайте-ка,
сменщик будет, пока неясно, во сколько именно.
Мальчик-уже-моей-ладони, глаза как угли и сам как Маугли; хочется парное
таскать в бидоне и свежей сдобой кормить, да мало ли хочется – скажем,
выкрасть, похитить, спрятать в цветах гибискуса, где-то на Карибах или
Гавайях – и там валяться, и пить самбуку, и сладко тискаться в тесной
хижине у воды, на высоких сваях.
Что твоим голосом говорилось в чужих мобильных, пока не грянуло anno
domini? Кто был главным из многих, яростных, изобильных, что были до
меня?
Между темноволосыми, кареглазыми, между нами – мир всегда идет
золотыми осами, льется стразами, ходит рыжими прайдами, дикими табунами.
Все кругом расплескивается, распугивается, разбегается врассыпную;
кареглазые смотрят так, что слетают пуговицы – даже с тех, кто приносит
кофе; я не ревную.

Валерий Прокошин
У зимы, понимаешь, нет имени, просто зима –
Имярек, имярук, заводной псевдоним хохлома.
На постельном белье ослепительный всплеск наготы,
Чтобы слепо – от паха до губ – вспоминать: это ты.

Читайте также:   Британцы не так счастливы, как это выглядит со стороны

У зимы столько заспанных лиц, что не стоит возни
Узнавать. Пьяный дворник скребет тротуар до восьми.
Мы, целуясь взасос, запиваем любовь февралем,
Ощущение, что мы теперь никогда не умрем.

У зимы столько флуда на русском, родном языке:
От сумы до тюрьмы. Значит, лучше прожить налегке.
Мы как первые птицы, которых забыли в раю,
Так и будем лежать в наготе – воробей к воробью.

Валерий Прокошин
Паустовский пишет: в Тарусе рай —
снегири на яблонях, словно шрифель,
а когда идешь в дровяной сарай,
снег, исписанный воробьиным шрифтом.
Все крыльцо — в синицах, в щеглах — окно,
на страницах крыши — ворон помарки.
Время движется, как в немом кино,
под стихи какого-нибудь Петрарки.
Приезжай из горьких своих столиц,
чтоб увидеть в подлиннике Россию.
Я вчера приручил трех певчих птиц —
Ариадну, Анну, Анастасию.

Валерий Прокошин
Сколько нежной любви в июле –
Не расплещется до конца.
В мою душу вчера заглянули
Два испуганных серых птенца.
Но одной негасимой крови
Всё, что дышит, любит, болит:
Воробей на церковной кровле,
И на паперти инвалид.
Мне с печалью земной не сладить,
Но на краешке бытия
Бог одною рукою гладит
Человека и муравья.
И с безумною жизнью споря,
В роще щелкают соловьи.
Я давно бы умер от горя
Без твоей неземной любви.

Ксения Желудова
Памятка
прочитай и выучи наизусть:
тьма имеет предел, и любая грусть
преодолима, если построить мост;
боль исчерпаема, горе имеет дно,
если осмелиться встать в полный рост,
дотянуться до счастья, ибо оно
досягаемо, и рецепт его крайне прост.
запиши и бумагу затем сожги:
люди — концентрические круги,
у всех одинакова сердцевина.
память — вбитый в темя дюймовый гвоздь,
научись прощать, он выйдет наполовину.
обиды и скорбь созревают в тугую гроздь,
выжми до капли, получишь терпкие вина.
взрослей, но и не думай стареть,
смерть существует, но это всего лишь смерть,
дань закону контраста.
не стоит пытаться нумеровать страницы,
ибо время тебе неподвластно.
в твоих силах помнить слова, имена и лица,
рушить стены и презирать границы,
любить, покуда сердце не задымится,
и знать, что всё это не напрасно.

14 февраля: 14 стихотворений современных поэтов о любви
Adblock
detector